Грудь моя томленьем скована,
Поцелуи намечаются. -
Но... писать уже рисковано,
На грудях стихи кончаются.

И о них слагаю гимны я,
Что ни строчка, то признание.
До того ж они интимные,
Что теряется сознание.

По какому только праву я,
Сам не знаю, их обследую?
Та, что справа грудь, та - правая,
Ну, а слева, значит, левая.

Уж они такие смуглые,
До того ж они отличные!
До безумия округлые
И на диво симметричные.

Я не знаю сам,
Что делаю,
Вы, надеюсь,
Мне поверите.
Ослепили груди белые,
Расположенные спереди.

Гимн сифилитиков:
Я тобой переболею,
Ненаглядный мой!

Читатель может возмутиться
И впрямь: "Могло ли так случиться,
Что величайший из людей -
Шекспир - и вдруг среди... блядей?"
Безоговорочно и прямо
Должны мы оправдать Вильяма:
Вильям Шекспир купил сельдей
Не для себя, а для блядей.

Однажды драматург Шекспир
Устроил грандиозный пир.
Купил вина, купил сельдей
И посадил за стол блядей.

Мясо съели, рыбу сгложем,
Скоро птицу доедим.
Баб своих любить не сможем,
Африканцам отдадим.

Пусть пивнуха не лучший случай
Толковать о добре и зле,
Но видали мы этот лучший
В белых тапочках на столе.